В очередной раз, получая удовольсвтие от просмотра фильма «Не может быть!» , снятого Леонидом Гайдаем в 1975 году по произведениям Михаила Зощенко, я с удивлением для себя увидела фото Одри Хепберн из фильма «Моя прекрасная леди». Оно появилось в кадре на несколько секунд, в момент, когда Татьяна приводит любовника в комнату своей подруги Софочки («Она у нас из балетных…», — говорит героиня.)
А ведь это — работа Сесил Бетон, по праву считающимся одним из лучших фотографов-портретистов двадцатого столетия. Он умел находить неожиданные решения в своих портретах. Его стиль многие считают оригинальным и по сей день.
Героиня Одри Хепберн в фильме «Моя прекрасная леди» — уличная цветочница и безграмотная замарашка Элиза, которая берет уроки правильной речи и высокосветских манер у профессора фонетики Генри Хиггинса. Что из этого вышло, вы можете узнать, посмотрев упомянутый выше фильм. Уверенна, вы насладитесь и юмором, и игрой актеров, и конечно же нарядами в стиле art nouveau. Кстати, фильм получил Оскара в 1964 году.
А снят он был по мотивам пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» . А она нам говорит о проблеме связи характера и общественного положения. Пьесе уже почти 100 лет, а вопросы, возникающие при ее прочтении, по-моему, и сейчас актуальны:
Является ли человек изменяемым существом?
Как совокупность поведения, образ суждения и мыслей, привычные поступки и типичные реакции приспосабливают людей к условиям их среды?
Насколько одному человеку удается создавать другого человека?
Как среда влияет на каждого из нас?
Как перемены зависят от личного желания?
В общем, не буду у вас отбирать удовольствтия задаться своими вопросами. Надеюсь, что ответы позволят вам сделать соответствующие выводы.
И чтобы заинтересовать Вас еще больше, я с радостью поделюсь найденной у Бернарда Шоу мудростью в виде нескольких цитат.
Мир не был бы сотворен, если б его творец думал, как бы не причинить кому-нибудь беспокойства. Творить жизнь — и значит творить беспокойство.
Не умеете ценить, то, что у вас есть, так пусть у вас будет то, что вы цените.
Секрет, Элиза, не в уменье держать себя хорошо или плохо, или вообще как бы то ни было, а в уменье держать себя со всеми одинаково.